А что у нас с оружием?

Археологи Наска в середине девятнадцатого века раздобыли пушку, которая стреляла на две мили невидимым тепловым лучом. Эффект у луча был странный и пугающий: всё, чего он касался, стиралось из реальности. Мойры настолько испугались этой штуковины, что даже инквизиторам не захотели довериться. Разобрали артефакт на запчасти и раскидали по морям-океанам, полностью исключив возможность восстановления.

У всего этого просматривалась логическая система.

Кормчих страшит перспектива использования кем-то массового, а, главное, эффективного способа уничтожения себе подобных. И не важно, кто баламутит воду — аристократ или простолюдин, одарённый или бездарь. Важно не допустить распространения «вредоносных» технологий по всему миру. В моей вселенной наибольшим политическим весом обладают государства, владеющие ядерным оружием и хорошо подготовленной, современной армией. Здесь последнее слово всегда остаётся за Кормчими. Потому что эти ребята обладают уникальным рычагом давления — редактированием судеб. Поскольку ни президент, ни халиф, ни глава клана не могут скрыться от неизбежного, Кормчие непобедимы.

Другое дело, если толпу инквизиторов кто-то уложит из пулемёта.

Это уже прецедент.

А там, неровен час, узнают, где скрываются мойры, и накроют ракетой с подводной лодки.

Эх, что-то меня потянуло на еретические мысли. Сейчас как доберётся до них штатный телепат консистории, как пришлют карателей… Похлопают по плечу с ласковой улыбочкой: вставай, брат. В другом месте книжки почитаешь.

Сдав книги и расписавшись в формуляре, я направился к выходу из читального зала, но внутри продолжал копошиться неприятный червячок.

Я понял, что беспокоюсь из-за отсутствия Алисы.

Вот же дурной характер. Для меня эта девушка — никто. Просто помогает с поиском нужной информации. Выполняет свою работу, по сути. У нас нет романтических отношений, я не могу назвать её другом… А кого могу? Но если у Алисы неприятности, я должен об этом знать.

Останавливаю проходящую мимо женщину с добрым лицом и характерной южной внешностью.

— Извините, можно вас на минутку?

Библиотекарша остановилась.

Я заметил в её руках стопку увесистых книжек.

— Слушаю вас, молодой человек.

— Я ищу Алису. Она сегодня не появилась на работе. Вы не знаете, почему?

Женщина пару секунд смотрела на меня испытующе. Как будто сомневалась, стоит ли доверять незнакомому пареньку с улицы. Потом отвела меня за колонну, положила книги на массивный выступ балюстрады и сбивчиво заговорила:

— Понимаете, юноша… Алиса живёт со своим отцом на съёмной квартире… и они с трудом сводят концы с концами… А там долги… Вроде бы, позвонили ей, не знаю кто. Голос грубый, чем-то угрожали. Девочка вся бледная, места себе не находила… В общем, отпросилась со смены, написала заявление. И убежала.

— Давно? — уточнил я.

— В полдесятого, — не задумываясь ответила женщина. — Мы как раз с утренней планёрки возвращались.

— Понятно. А где она живёт?

Библиотекарша назвала адрес.

Поблагодарив добрую женщину, я быстро покинул здание, активировал мыслекарту и начал искать локацию. Первый тупик Гверидзе… Да что ж такое… Ага, вот. Хуабу? Вы серьёзно? Я думал, в Жёлтом Районе селятся одни китайцы. Алиса полна сюрпризов.

Я напрягся и вспомнил, как добираться до чайнатауна.

В качестве ориентира выбрал «Книжную лавку Бо», в которой покупал учебники для Феди. Лавка располагалась за пределами Хуабу, но оттуда до нужного мне адреса можно было дойти пешком за пять минут.

Книжное царство Бо спряталось в Старокузнечном переулке. Чтобы туда попасть, я сел на канатку, проехал несколько станций и вышел на перекрёстке Добронравова с Чёрными Копателями. Вот только в Старокузнечный не попёрся. Быстрым шагом углубился в ущелье Копателей, недовольно глядя на собирающиеся тучи. Ветер усилился, сейчас он дул с моря.

Не знаю, с какого перепуга у этой теснины такое название. Просто улица с двухсторонним движением и узкими тротуарами. Тут, конечно, понастроили высоченных муравейников по пятнадцать-двадцать этажей каждый, из-за этого постоянно холодно. Летом тень радует, укрывая от палящих солнечных лучей, но в ноябре, да ещё с таким ветром… Словно в аэродинамическую трубу заглянул.

У чайнатаунов в любой стране мира узнаваемый облик. В таких местах не всегда встретишь традиционную китайскую архитектуру, все эти загнутые вверх крыши, ворота и столбы, но вот что остаётся неизменным, так это суета. Да, китайцы ухитряются наводить лютый кипеш везде, где их больше двух человек. Непременно появляются яркие вывески с иероглифами, расположенными как по вертикали, так и по горизонтали, развешанные над головой гроздья бумажных фонарей, неоновая подсветка, тенты и нереальное количество лавочек. Нет, не так. Магазины, магазинчики, лавочки и лавчушки. На каждом метре. Плюс перепутанные космы проводов, куда ж без них.

Мне говорили, что в Хуабу проживает около тысячи китайцев, но по ощущениям их было гораздо больше.

Так вот, выбравшись из многоквартирной трубы, я попал на улицу с неведомым названием. Пёстрая картинка ударила по глазам, словно я погрузился в психоделический трип. Фонарики были в наличии, но их нещадно мотало ветром. Упомянутые лавочки занимали первые этажи всех без исключения домов, подвальные ярусы и даже вторые уровни. Я увидел бар, к которому вела узкая пожарная лестница.

Азиаты ходили большими и маленькими компаниями, но меня радовало, что тротуары не были запаркованы под завязку автомобилями. Всё-таки сказывается разница менталитетов.

Зато я увидел тук-тук.

Настоящий, мать его, тук-тук промчался с тарахтением мимо меня и свернул в неприметный переулок. Очуметь. Может, тут и велорикши катаются? А вот и он. Хлипкий на вид старичок крутит педали, толкая перед собой повозку с двумя туристами. Вы не поверите, но туристами. Два мужика разговаривали по-немецки, восхищённо рассматривали всё вокруг, а потом один из них достал… «полароид».

Нет, ну как так?

Уже и сюда, в светлые «семидесятые», эти штуки добрались.

Щелчок — и мгновенно отпечатанная фотография выезжает из прорези.

Сверяюсь с мыслекартой, пересекаю улицу и оказываюсь в неприметном тупичке. Метров сто, затем — глухая стена и кроны вечнозелёных деревьев.

Останавливаюсь напротив калитки, вмурованной в каменную ограду. Похоже, Алиса снимает комнату в гостевом доме, но это не точно. Я почти ничего не могу рассмотреть за этим забором…

Стоп.

Очень даже могу.

Делаю кладку прозрачной, изучаю открывшуюся картину. Тихий дворик, вымощенный серой плиткой. Вездесущая сетка, увитая виноградными лозами. Открытая терраса с гамаком и плетёными креслами. Здоровенный котяра, свернувшийся клубком на подоконнике. Во дворик выходит пара дверей. Я вижу террасу второго этажа под навесом черепичной крыши, там ещё несколько квартир. Наверх можно подняться по винтовой лестнице. Чуть поодаль — ворота и припаркованная белая машина. Вероятно, хозяйская.

Мне сказали, что Алиса и её отец снимают комнату на втором этаже.

Квартира под номером пять.

Убедившись, что во дворе никого нет, я просочился сквозь калитку и направился к винтовой лестнице. Поднялся по крутым ступенькам и вышел на длинную галерею второго яруса. Здесь гудела допотопная стиральная машинка, на бельевых верёвках сушились детские вещи. В дальнем углу обнаружились журнальный столик, пара стульев и продавленное кресло.

За центральной дверью слышались громкие голоса.

Я осторожно приблизился к этой квартире. Номер пять, как и было сказано. Обрывки фраз явно указывали на конфликтную ситуацию. Мужской голос, агрессивный и прокуренный. Слабенькие возражения Алисы. Надсадный стариковский кашель.

— Ты месяц не платишь, сколько ждать?

— Нам зарплату задержали…

— И в сентябре задержали?

— Так вы же аренду повышаете… Я и так без выходных работаю, чтобы оплатить это жильё…

— Не нравится — выметайся. У меня толпа желающих. Звонят каждый день.