Развернувшись вокруг собственной оси, частично изменил плотность, сделав материальными руки с кусаригамой. Цепь скользнула над крышей автомобиля, изогнутое лезвие рассекло воздух. Левитатор почти успел развернуться, и в этот момент кама пробила ему пуховик и вошла под рёбра. Рванув цепь на себя, я расшвырял кровавые капли по снегу. Не прекращая движения, завершил оборот и полоснул по щеке второго противника, неосторожно приблизившегося ко мне с мачете. Боец взревел и попытался сократить дистанцию, за что был наказан пинком в живот. Согнувшись пополам, незадачливый сектант пропустил удар грузом в темечко.

Минус два.

Планируя поездку в Никополь, я снял с цепи один серп и заменил его шипованным грузом. Сейчас зима, под тёплой одеждой можно носить лёгкие кожаные доспехи. А это значит, что кама может не пробить защиту одного из моих противников. Но утяжелитель — другая песня. Черепа проламываются под любыми шапками и капюшонами. Да и грудные клетки можно проминать без особых проблем.

Срисовываю врагов.

Двое сзади, четверо спереди.

Метателей дротиков на высоте не видно. Значит, эти ребята выполнили свою работу и благополучно сваливают в закат.

Подтягиваю цепь и раскручиваю каму в вертикальной плоскости. Одновременно делаю шаг в сторону от такси, чтобы кузов не мешал бою. Упыри за моей спиной вооружены короткими прямыми мечами. Те, что наступают спереди, — кривыми саблями, кукри и парными саями.

На передний край выдвигаются сабельщики.

Цепь со свистом рассекает воздух.

Груз наматывается на кисть ближайшего бойца, здоровяка в стёганом пальто со стальными накладками. Дёргаю на себя, мужик теряет равновесие. Шаг в сторону и вперёд, перехват руки с саблей, быстрый удар серпом в шею. Кровища заливает снег.

Второй сабельщик обрушивает на меня кривой ятаган, но лезвие свободно проходит через тело. В этот раз я сделал проницаемым оружие, которое выпало из руки нападавшего. Враг изумленно посмотрел на пустую ладонь. В эту же секунду я подтолкнул ногой груз и зарядил шипами упырю в грудину. Этот приём очень коварный — он придаёт грузу нужное ускорение.

Сабельщик пошатнулся.

Харкнул кровью.

Я отступил к стене, пропуская тех, кто шёл сзади. Сделал проницаемым себя, пропуская мечи, быстро вернул материальность и закрутил «восьмёрку». Ближайший мечник получил грузом в висок, второй успел развернуться, но ему прилетело камой по горлу. Шагнув вперёд, я толкнул ногой падающее тело на противника с саями.

Мужик с кукри перемахнул через капот машины и рубанул меня по плечу. Быстро переключившись на нового игрока, я сделал его железку прозрачной и саданул локтем в челюсть. Что-то хрустнуло, я отступил назад, уклоняясь от саев. Свалил подсечкой чувака с кукри, добил ударом серпа в глаз, одновременно уклоняясь от атаки. Растянул цепь, принял на неё второй трезубец, закрутил два витка цепи вокруг запястья и дёрнул, перебрасывая врага через колено. Носитель саев был лёгким и худым, но двигался быстро. Это ему не помогло — вписался мордой в переднее колесо. Встать уже не смог — я размозжил ему голову грузом.

Дерьмо.

Пришлось оттащить труп за ноги, чтобы открыть дверь.

И в этот момент задрожал воздух.

В метре от меня.

Не раздумывая, ткнул в сгустившееся пространство серпом, но проекция отбила атаку наконечником копья. Интересно девки пляшут. Отступаю, чтобы раскрутить груз, но убийца идёт на сближение. Резкий выпад. Разворачиваю корпус, втягиваю грудь — и это спасает мне жизнь. Отпускаю серп, перехватываю древко. Вражина бьёт меня ногой, попадает в локтевой блок.

Получи в колено, сучка.

Проекция пошатнулась, но не упала. Блин, та же тёлка, но в другой одежде и с новым оружием. У вас что, фабрика по производству этого мяса?

Убийца перехватывает копьё и закручивает восьмёрку. Переводит оружие за спиной, выстреливает наконечником, упав на здоровое колено. Прогибаюсь, упёршись рукой в снег. Возвращаюсь в стойку, отвожу следующий удар натянутой цепью, закручиваю груз и захлёстываю ногу проекции. Рывок, падение. Откидываю древко, прыгаю вперёд и загоняю остриё камы в глаз убийцы. Женщина дёргается и затихает.

Оттаскиваю второй труп и забираюсь в машину.

Гром-баба сидит, судорожно вцепившись в руль. Костяшки пальцев побелели. Вижу — хочет дать по газам, но выехать из переулка мешают баки.

— Довезёшь до кинотеатра, — говорю я, сворачивая цепь. — И мы в расчёте. Ещё пару червонцев сверху накину. Не бойся, я тебя не трону.

— А эти… — таксистка сглотнула. — Всё?

— Надеюсь, — я не стал врать. — Есть салфетки?

— Поищи в бардачке.

Влажные салфетки не изобретены, судя по всему. Только бумажные, в картонной коробке. Достаю пачку, протираю лезвие камы, груз и шипы… Опускаю боковое стекло и выбрасываю использованные салфетки в снег.

— Гони.

— Издеваешься? — водитель на грани истерики.

— Нет. Двигайся через баки, я их уберу.

Решив, что терять ей нечего, присмиревшая тётка сорвалась с места, переехала через распростёртое на дороге тело и устремилась к мусорным контейнерам. Сосредоточившись, я сделал преграду проницаемой, и мы без особых проблем вырвались из переулка, чуть не ставшего смертельно опасной ловушкой.

Не скрываясь, я достал Компас, скормил ему немного ки.

Увидел, как точка прилипла к дальнему ободу.

— Прямо.

— Но кинотеатр в другой стороне…

— Планы изменились, — я положил на приборную доску пятидесятирублёвую купюру. — Теперь мы едем прямо. И побыстрее, если тебя не затруднит.

Гром-баба поддала газку, и стало веселее.

Вот что купюры животворящие делают.

Глава 25

Промышленный район закончился, а мы продолжали ехать, ориентируясь по Компасу.

Мыслекарта уверяла, что я нахожусь в пригородах, которые ещё сравнительно недавно были сёлами и мелкими городками. Индустриализация привела к тому, что народ потянулся на заводы и фабрики. Власти понастроили общежитий, многоквартирных домов, провели в обиталища миньонов дороги и окончательно поглотили островки экологического благополучия.

Такси мчалось по однотипным микрорайонам, перемежающимся лесопарковыми зонами. Вскоре исчезли и эти островки цивилизации. Качество дорог ухудшилось, застройка стала малоэтажной. Я понял, что мы оказались в сельской местности.

— Не нравится мне тут, — пробурчала гром-баба.

— Это ещё почему?

Женщина посмотрела на меня, как на идиота.

— Ну… мы же в Черёмушках. Здесь всякая дичь творится. Одни дегенераты кругом, алкашня.

Я бросил взгляд на Компас.

Маркер постепенно начал смещаться к центру круга. Значит, цель моего путешествия рядом.

— Притормози, — попросил я женщину.

— Уверен?

Дорога незаметно нырнула в лес.

Сквозь просветы между деревьями я видел контуры большого особняка, при этом других домов в округе не наблюдалось. Отличное место, чтобы разместить филиал тайного общества. Вдали от посторонних глаз, район не престижный и с дурной репутацией, полиция заезжает редко, да и клан не особо заморачивается развитием этой локации. Дом стоит на отшибе, никаких посёлков рядом нет.

Новая мысль: я отсюда не выберусь.

Нет доступа к проводным телефонам, такси не вызвать. Своей машины у меня нет. Я не вижу поблизости автобусных остановок и железнодорожных станций.

Пока я размышлял над этим дерьмом, машина урчала мотором на холостом ходу.

Женщина нервно постукивала пальцами по баранке.

— Сейчас я пойду общаться… хм… со своими друзьями, — поворачиваюсь лицом к тётке. — Понимаю, ты боишься происходящего. Подумываешь, не сдать ли меня полиции. Этот шаг может показаться разумным, но учти — ты не знаешь, кто я. Клановый, не клановый. Мистик или инквизитор. Давай предположим, что полиции я не боюсь. А вот шанс подзаработать ты упустишь.

— Что тебе нужно? — устало произнесла женщина.

— Подожди меня здесь. Я не хочу застрять в лесу.

— Сколько?