Группируюсь.

Слышу голоса бандитов, гулко прокатывающиеся под каменными сводами.

— Где этот урод?

— В стене!

— Ты дебил?

Меняю хват ножа.

Захожу в арку и первым делом вгоняю остриё в затылок одному из быков. Для профилактики тыкаю в поясницу и перемещаюсь к главарю. Тот, заслышав возню за спиной, начинает поворачиваться. Слишком медленно. Бью ножом в бочину, ныряю под руку с кухонным тесаком, и дополняю картину ударами в грудь и живот. Ничего сложного. Мужик ещё стоит, пошатываясь, но он почти труп.

Иду к оставшимся противникам.

— Козёл, — сплёвывает громила с битой.

Ладно, не с битой.

С палицей.

Это не подросток, а здоровенный шкаф лет тридцати. Бритоголовый, со свирепым и очень тупым взглядом. Теперь, когда мои глаза адаптировались к полумраку, я различаю отдельные черты лица. От такого пропустишь удар — и не поднимешься.

Носитель палицы двинулся прямо на меня. Его дружок, худощавый кавказец с ножом, поступил более осмотрительно — попробовал зайти справа.

Я метнулся к громиле.

Тот не рассчитывал на подобную наглость и махнул палицей наугад — снизу вверх. При обычном раскладе такой приём раздробил бы мне челюсть, но действие было слишком предсказуемо. Резко остановившись, я пропустил шипы мимо себя и полоснул дегенерата ножом по запястью.

Громила взревел.

Закрепляя успех, я зарядил здоровяку кастетом в ухо. Голова передоросля дёрнулась, шипы оставили кровавые отметины… но он устоял! Боги, это ж сколько мне ещё надо железа натаскать, чтобы поставить хороший удар?

Громила повёл второй кулак к моей челюсти, а генацвале попытался зайти со спины. Это противоречило моим планам. Пришлось нырнуть под здоровенную лапищу, пнуть упоротого терминатора в колено и на развороте полоснуть ножом по горлу второго шустрика. Братишка попытался уклониться, и лезвие прошло вскользь по подбородку. Двигаю громиле локтем в челюсть, и пока тот оседает, выронив палицу, сокращаю дистанцию с костлявым. Противник, ощерившись, бьёт ножом. Целится мне в живот, скотина. Уклоняюсь, принимаю локоть братишки на сгиб левой руки, а правой бью в шею. Нож с хлюпающим звуком проникает в гортань. Теперь, когда я сзади, спокойно отовариваю костлявого кастетом в висок и делаю шаг в сторону.

Тело падает.

Я стою в гордом одиночестве посреди безлюдной подворотни.

Почти в гордом.

Громила рычит, матерится, пробует оттолкнуться от земли, но повреждённая нога не слушается. Неторопливо убираю кастет в рюкзак. Подхожу к рухнувшему шкафу и пинком отталкиваю его к стене.

— Кто вас послал?

Бандит сплёвывает кровь на тротуар.

— Пошёл нахрен.

— Ответ неправильный.

Присев на одно колено, я вгоняю остриё ножа в ладонь здоровяка. Руку, естественно, пробиваю насквозь.

— Аааа! Урод!

— Что вам нужно?

— Вы одного из наших завалили! — выдохнул громила. И заскулил: — Хватит…

Я вырвал клинок из ладони противника.

— Одного из ваших?

— Башир… Племяш Деги.

— И кто вы такие, вашу мать?

— Не трогай мою мать, сын осла!

— Я сейчас трону вторую руку. Могу и палец отрезать. Веришь?

Громила тяжело засопел, роняя капли крови на грудь.

— Кто вы такие? — терпеливо повторил я.

— Ночные Твари. И этот город скоро будет наш.

Опять двадцать пять.

Зато многое обретает смысл.

— Приходить за мной, — резким движением всаживаю нож в глазницу шкафа, — было ошибкой.

В полицию меня всё же вызвали.

Женщина, в квартиру которой я бесцеремонно влез, написала заявление и отметила, что злоумышленник был одарённым и свободно проникал сквозь стены. Копы составили фоторобот и без особых проблем вышли на меня. После чего маразм начал крепчать. Я припёрся в участок по вызову, который прислали в ПСП, где раньше жил мой предшественник. Комендант ПСП, не особо заморачиваясь, отправила бумажку почтой на адрес гимназии. В полицейском участке мне сказали, что дело закрыто по причине недостаточности улик. Я уточнил, а как же трупы и свидетельница, написавшая заявление. Мне ответили: какое заявление?

В общем, чертовщина.

Умом я понимал, что распоряжение поступило сверху. Говорим «‎сверху» — подразумеваем руководство клана. Но ведь у этих ребят есть бессмертные, прыгуны, телепаты и ясновидящие… Наверняка имеются высшие одарённые, которые могут в порошок стереть такого, как я. И с хрена ли им выгораживать беспризорника, ещё вчера числившегося «‎нулёвкой»?

Наверное, часть правды известна директору Андерсону.

Вот только у меня нет желания разговаривать с ним повторно.

Соскочил — и хорошо.

Потому что события вокруг меня начали разворачиваться с реактивными скоростями. За три дня до общения с копами я наконец-то разыскал человека, способного модернизировать мою винтовку. Каббалист, не задающий лишних вопросов и не интересующийся личностью заказчика от слова «‎совсем». Мужик, по слухам, был адептом одного из тайных обществ, но жёстко шифровался. Как и я. Находили этого чувака единицы заинтересованных. Как правило, через сны или по рекомендациям.

Сотрудничество сводилось к тому, что клиент приносил в условленное место предмет, нуждающийся в переделке и сопроводительное письмо. В письме указывались пожелания заказчика и эффект, который нужно было получить. К конверту прикладывался задаток. Звали кудесника Добрым Эхом, и он принципиально не работал с големами. А также с механикусами. Если Добрый Эх понимал, что заказчик требует невозможного, аванс возвращался с указанием причин отказа. Если каббалист был уверен в своих силах, заказчик получал письмо с указанием времени и места, где можно забрать переделанную вещь. Само собой, вы должны оставить вторую часть платежа. С теми, кто его кидал, Добрый Эх больше не работал. Случались и совсем неприятные вещи — таких людей находили мёртвыми в разных уголках страны. Ибо нефиг связываться с тайными обществами.

Эх ни разу не жил на улице Звездочётов. Этот персонаж не имел «‎офиса» и в деловых районах. Вместо этого наш герой арендовал почтовые ячейки. Вот, кстати, фича. Я в прежней реальности ни с чем подобным не сталкивался. Логика в том, что абонент удалённо, через банк, оплачивает ячейку в конкретном отделении. Когда ему нужно что-то переправить, вкладывает это в камеру, запирает на ключ и вставляет в прикреплённый к дверце карман карточку с номером отделения. Всё. В конце дня сотрудники почты проверяют камеры и доставляют их содержимое в нужную точку. Естественно, посылка опечатывается и снабжается соответствующими наклейками. Почтальоны не знают, что внутри.

Чтобы отправить посылку каббалисту-отступнику, нужно завести собственную ячейку. Зная номер бокса и отделения, вы можете обмениваться вещами по всей стране. Главное — не забывайте указывать обратный номер.

Вы уже догадались, кто пользуется данной услугой?

Наркоторговцы, контрабандисты и прочие сливки общества.

Первая мысль, пришедшая мне в голову: я идиот. Вот она, схема, по которой надо сотрудничать с Убытком. А не вся эта беготня по паркам и копание в мусорках. Раз в месяц меняешь отделения для профилактики. И радуешься жизни. Никто не проследит за тобой, поскольку невозможно предсказать время твоего визита на почту. Никто не вскроет ячейку. Любопытные почтальоны не влезут в содержимое посылки — спасибо сургучным печатям. Простой и действенный метод.

В общем, я направился в Портовый район Фазиса и сделал там закладку. Предварительно оплатив эту роскошь из банка Ганзы. Да-да, только так. Не хватало мне ещё отслеживания транзакций со стороны Эфы.

В закладку я упаковал письмо и патроны.

Для начала — пять штук.

Пули Фёдор сделал золотыми, чтобы они плющились до неузнаваемости. Пять золотых сердечников, я аж охренел. Первая мысль, пришедшая в голову, — вот оно, богатство. Призвал золото, сдал золото — профит. На практике выяснилось, что стоимость драгметаллов в России ниже, чем хотелось бы. Наверное, из-за таких вот умников-призывателей. Золотовалютные резервы стран были заменены обязательствами кланов. Кое-где эту опцию делегировали алмазам, кристаллическую решётку которых было сложнее воссоздать. Так что мои планы по штампованию слитков захлебнулись в зародыше.